Лесли О`Грейди - Сапфир и шелк
Как только Аврора надела ночную рубашку, раздался стук в дверь. Муж стучал из своей спальни.
— Аврора! — позвал он.
Сердце ее сильно билось. Она подошла к двери, но и не подумала ее открыть.
— Уходи. Николас. Я устала и хочу спать.
Она не могла видеть его, но ясно представила, как он нахмурился. Вскоре на ручку нажали, проверяя, не заперто ли.
— Аврора, открой дверь! — заревел он.
Дрожа от страха, Аврора уже была готова подчиниться. Но, представив, как Николас обнимается с Памелой, она решилась на дальнейшее сопротивление. Рука, поднявшаяся было к замку, бессильно упала вдоль тела.
— Уходи, Николас!
— Аврора, я желаю поговорить с тобой. — Он говорил резко и отрывисто, голос выдавал его гнев. — Открой дверь, пока я ее не сломал!
Аврора не поднималась. Николас с силой ударил кулаком по двери, потом еще раз. Аврора отпрянула, обхватила себя руками и молилась о том, чтобы дверь выдержала удары.
Наконец наступила тишина. Аврора вздохнула с облегчением. Он сдался. Сегодня Ник не станет требовать от нее исполнения супружеского долга.
Внезапно Аврора услышала звуки, еще больше напугавшие ее. В замке поворачивался ключ. Через мгновение Николас распахнул дверь. Лицо его потемнело от ярости. Глаза сверкали. Он готов был испепелить свою непокорную жену одним взглядом.
Ник прошел в комнату и помахал ключом.
— Ты что, всерьез подумала, что можешь помешать мне войти?
Аврора ничего не сказала.
Николас подбросил ключ в воздухе и поймал его ловким движением руки, не переставая смотреть жене в глаза.
— Ты могла запереться от меня только по одной причине. Сегодня ты не желаешь спать со мной. Это так?
Аврора кивнула.
— Могу я спросить почему?
— Ты сам знаешь.
Николас приподнял бровь:
— Не станешь же ты утверждать, что все еще злишься на меня из-за Памелы? Бог мой, Аврора, нельзя же век обижаться!
Аврора повернулась к нему спиной.
— Я видела, как вы обнимались, — тихо произнесла она.
— Ты все не так поняла, — смущенно отстал Николас. — Не я обнимал Памелу, а она меня. Я не ожидал этого.
Авроре очень хотелось в это поверить.
Она выглядела такой беззащитной в своем горе, что Николас невольно испытал угрызения совести.
— Аврора, — нежно проговорил он, подходя к ней. Но она отпрянула. В больших голубых глазах ее было столько муки и упрека! Николас наконец в полной мере осознал, что за пытку она перенесла.
Он опустил руки и больше уже не пытался приблизиться.
— Я должен кое-что тебе объяснить. Надеюсь, ты сможешь меня понять. — Он потер лоб, словно собираясь с мыслями. — Когда объявили о помолвке, я, признаюсь, не думал прекращать отношения с Памелой. Конечно, я мог бы оправдаться. Тогда я не верил, что наш брак будет союзом любви. Но потом я понял, моя милая Рора, что люблю тебя. И тогда сама мысль об объятиях с Памелой сделалась мне противна.
— А почему ты не сказал ей этого раньше, до охоты? Почему ты не сказал ей этого в тот день, когда она застала нас фехтующими?
Аврора не желала мириться, пока он не объяснит все по порядку.
— Потому что я пытался не быть с ней жестоким. Джентльмен не может так поступать. Я надеялся, что Памела, увидев, как я счастлив и доволен в браке с тобой, сама уйдет из моей жизни — красиво и незаметно. Не предъявляя мне никаких претензий. К сожалению, этого не случилось. Она продолжала настаивать на продолжении нашей связи. — Николас решился наконец протянуть руку и погладить Аврору по лицу. — Я был самым последним дураком, Рора, думая о чувствах Памелы и причиняя боль тебе. И за это я приношу свои глубокие и искренние извинения.
Аврора отвернулась, хмуро глядя в пол. На краткий миг Николас всерьез испугался, что на этот раз зашел слишком далеко и не сможет вымолить у нее прощения. Но она подняла голову и посмотрела ему прямо в лицо.
— Ты добрый, милосердный человек, Николас Девениш, если тебя так волнуют чувства твоей прежней возлюбленной.
Николас тяжело вздохнул.
— Надеюсь, ты простишь мне мою ревность, — произнесла Аврора дрожащим голосом.
Она бросилась в его объятия, зная, что нигде в мире не сможет быть так счастлива, как в теплом кольце его рук.
— Милая моя, милая Рора, — шептали его губы.
Он поцеловал ее, и в этом поцелуе растворились последние сомнения.
Николас посмотрел на нее с нежностью:
— Ты можешь мне кое-что пообещать, Аврора?
— Все, что пожелаешь, Николас.
— Пообещай мне, что ты всегда будешь делиться со мной своими сомнениями и страхами, чтобы они не разрушили нашу любовь.
— Обещаю, Николас. Но и ты должен поступать так же.
Он дал ей слово. Затем протянул ключ, словно вручал судьбу.
— Вы все еще предпочитаете держать свою дверь на замке, мадам?
Аврора взяла ключ и задумчиво посмотрела на мужа. Еще миг, и она сделала решительный шаг к двери. Он подумал, что она, несмотря ни на что, попросит его уйти. Но вместо этого она закрыла дверь, заперла ее на ключ и прислонилась к ней спиной, глядя на него с дразнящей, соблазняющей улыбкой.
— Теперь вы мой пленник, милорд. И я сама решу, когда освободить вас.
Николас едва не задохнулся от восторга, глядя, как его жена, покачивая бедрами, идет к нему, возбуждая сильнее, чем любая из прежних подруг.
— Вы, милорд, должны теперь заняться со мной любовью, — сказала она чуть хрипловатым шепотом и медленно начала развязывать пояс его халата. — И если вы мне угодите, я никогда не отпущу вас на волю.
— Я сделаю все, что смогу, чтобы угодить вам, миледи, — прошептал он, нетерпеливо принимаясь раздевать ее…
И когда Рора и Ник лежали в объятиях друг друга, все случилось так, как они хотели.
Несколькими неделями позже Уэсли приехал в Силверблейд по приглашению брата. Он стоял в гостиной у высокого окна и смотрел на простиравшийся за окнами мрачновато-серый декабрьский пейзаж. Сад казался безжизненным. Преобладающим цветом был коричневый. Деревья, лишенные листьев, были похожи на высокие черные скелеты. Голые ветви, как старые кости, скрипели под напором ветра.
Уэсли невольно поежился от той картины, которую услужливо подослало ему воображение. До Рождества оставалось не больше трех недель, и в это святое время предаваться унынию было грешно. Не время думать о скелетах и смерти.
Уэсли задумчиво поковырял в носу. Интересно, с чего это кузен Ник так срочно вызвал его к себе? Вскоре загадка прояснится. Тем более что в коридоре уже слышны знакомые шаги.
— Уэсли! Спасибо, что согласился приехать в такую мрачную погоду.
Николас с открытой улыбкой поприветствовал двоюродного брата.
— Твое письмо показалось мне столь интригующим, что я не стал затягивать с визитом, — улыбаясь, ответил Уэсли.
